I am a lot of things, but mostly myself.
Закрывай глаза и засыпай. Больше не будет боли, не будет ран, потерь и смерти. Останется только бесконечный дрейф в волнах моря забвения, очищающих и всепрощающих.
Как смертным, по праву рождения нам даётся множество задач: научиться ходить, высекать огонь из камня, считать время по часам и без них, зарабатывать на хлеб насущный, любить, прощать. И никто у нас не спросит, готовы ли мы принять на себя эти обязательства, чувствуем ли в себе силы освоить хотя бы "программу минимум". Они даны нам по умолчанию и остаются висеть грузом вины до конца жизни в случае патологической неспособности хотя бы к одному пункту из сотен.
Но теперь можно не бояться и этого нависающего над тобой топора, проходит и это. Ты только спи и больше не думай о том, как в очередной раз будешь разбивать в кровь колени в попытке забраться на гору по обрывистому склону. Высохнут и исчезнут слёзы одиночества и непонятости. Райские птицы усядутся петь свои ежедневные псалмы над твоей головой. Подушка будет мягче пуха, а одеяло - теплее объятий.
Мы просто уснём, и нас покинут волнения и суета большого города, огромной страны, бескрайнего мира. Индийские мудрецы называли это Нирваной, мы же не придумываем и не произносим лишних ненужных слов. Это несоизмеримо больше, чем обет молчания, ведь это ещё и обет немоты мысли. Только так мы сможем обеспечить отсутствие тревог.
Я листаю пёстрые страницы книги в поисках чего-то такого, чего ещё пока не коснулись воды моря забвения: идеи, слова, понятия... Постепенно страницы пустеют и тускнеют, одна за одной. Рано или поздно я закончу читать тебе эту книгу, и тогда ты непременно уснёшь. Только так я смогу уберечь тебя от всего, что своей же рукою выписала и отсыпала тебе, давая тебе жизнь, о которой ты не просила.
Засыпай. Я верю, что во сне ты станешь яркой звездой в бесконечной и холодной синеве космоса, звездой, что сияет и пульсирует, но никогда не испытывает страха, горечи, обиды или тоски. Каждая звезда - вечность для самой себя. Когда заканчивается её срок, она становится чистой энергией. Неотъемлемой частью Вселенной.
Ты не улыбаешься во сне, и так я понимаю, что наконец-то дала тебе свободу.
Как смертным, по праву рождения нам даётся множество задач: научиться ходить, высекать огонь из камня, считать время по часам и без них, зарабатывать на хлеб насущный, любить, прощать. И никто у нас не спросит, готовы ли мы принять на себя эти обязательства, чувствуем ли в себе силы освоить хотя бы "программу минимум". Они даны нам по умолчанию и остаются висеть грузом вины до конца жизни в случае патологической неспособности хотя бы к одному пункту из сотен.
Но теперь можно не бояться и этого нависающего над тобой топора, проходит и это. Ты только спи и больше не думай о том, как в очередной раз будешь разбивать в кровь колени в попытке забраться на гору по обрывистому склону. Высохнут и исчезнут слёзы одиночества и непонятости. Райские птицы усядутся петь свои ежедневные псалмы над твоей головой. Подушка будет мягче пуха, а одеяло - теплее объятий.
Мы просто уснём, и нас покинут волнения и суета большого города, огромной страны, бескрайнего мира. Индийские мудрецы называли это Нирваной, мы же не придумываем и не произносим лишних ненужных слов. Это несоизмеримо больше, чем обет молчания, ведь это ещё и обет немоты мысли. Только так мы сможем обеспечить отсутствие тревог.
Я листаю пёстрые страницы книги в поисках чего-то такого, чего ещё пока не коснулись воды моря забвения: идеи, слова, понятия... Постепенно страницы пустеют и тускнеют, одна за одной. Рано или поздно я закончу читать тебе эту книгу, и тогда ты непременно уснёшь. Только так я смогу уберечь тебя от всего, что своей же рукою выписала и отсыпала тебе, давая тебе жизнь, о которой ты не просила.
Засыпай. Я верю, что во сне ты станешь яркой звездой в бесконечной и холодной синеве космоса, звездой, что сияет и пульсирует, но никогда не испытывает страха, горечи, обиды или тоски. Каждая звезда - вечность для самой себя. Когда заканчивается её срок, она становится чистой энергией. Неотъемлемой частью Вселенной.
Ты не улыбаешься во сне, и так я понимаю, что наконец-то дала тебе свободу.