I am a lot of things, but mostly myself.
Каждый из нас в конце всё равно получит по заслугам. Каждый отыграет свою роль и придёт к своему финалу. И когда мы будем подводить итоги, нужно будет только удостовериться, что все мы играли одну и ту же пьесу. А то получится, как в прошлый раз.
читать дальшеЩурюсь и недовольно закрываю лицо рукой от солнечного света, но уже поздно. Я проснулась. Прекрасно понимая, что больше мне не уснуть, я медленно стаскиваю с себя одеяло и буквально вытекаю на пол с кровати. Тяжело вздыхаю, потягиваюсь и встаю с пола. Взгляд машинально падает на календарь, и я снова непроизвольно морщусь и спешу отвести глаза. Шлёпаю босыми ногами на кухню, включаю чайник, зеваю, прикрывая рот левой рукой, а правой открываю шкафчики в поисках съестного.
Когда нехитрый завтрак наконец готов, сажусь на стул. Смотрю в окно невидящим взглядом. Руки сжаты в замок вокруг чашки, а мысли... явно где-то не здесь. Отпиваю горячий чай, отставляю его в сторону и выхожу из кухни.
В комнате ничего не изменилось за последние двадцать минут - та же кровать в хаосе, тот же стол, заваленный книгами, тот же ноут, лежащий на стуле, тот же календарь, хитро смотрящий со стены, маскирующийся за взглядом весьма милого котёнка. Стараясь не глядеть на него, подхожу и беру со стола телефон. В смсках бардак, в списке вызовов - тем более. Чистить всё это нет ни времени, ни настроения. Да и зачем чистить, если даже то, что не сохранит память телефона, услужливо сбережёт моя собственная? Список контактов, две первых буквы, набор номера. Гудки.
- Алло, Даша? - голос в трубке нерешительный, удивлённый.
- Привет, Кирилл. Ты извини, если я рано.
- Нет, что ты! Как раз вовремя. - Повисает тишина. - Как у тебя дела?
- Чай на кухне стынет. - Отстранённо бросаю я. - С работы уволилась. А ещё - ты был прав.
Неловкое молчание. Я даже знаю, что он делает в эти секунды. Вот он выгребает из шкафа одежду, вот идёт к ванной за расчёской... Со стопроцентной вероятностью могу сказать, что сейчас Кирилл крутит её в руках, словно не зная, как ей пользоваться, и вдруг говорит:
- Выходит, что не очень-то и прав. Мне приехать?
Знаю, что он проглотил вопрос "Ты там же живёшь?", потому что боится на него ответа. Или не хочет слышать.
- Да.
И я кладу трубку, не сказав ни слова на прощанье, не попытавшись ничего объяснить... Даже себе. Молча подхожу к календарю и срываю его со стены. Почти любовно поглаживаю его, отношу к столу и кладу задней стороной вверх. И тут звонит телефон. Смотрю на дисплей с невыразимой грустью, но пересиливаю себя и беру трубку.
- Да?
- Милая, ты не спишь?
- А ты надеялся меня разбудить? - Тяжело дышу, на всякий случай опускаюсь на кровать, словно боюсь, что упаду в обморок или забьюсь в припадке.
- Вообще-то нет, но если тебе нужен повод для скандала, то могу сказать, что да. Так устроит? - Деловито интересуется голос из трубки.
- Вадик, не пойти бы тебе..? - Как-то уж очень неуверенно говорю я.
- Вечно ты так со мной. А я ведь...
- Мне не нужна твоя квартира. И ничего от тебя не нужно. - Отчеканиваю тем самым голосом, который всегда ставил тебя в тупик. Кажется, и на этот раз получилось. Странно, я неспециально. Инстинктивно так получается.
- Нет. Я же сказал, что намерен оставить её тебе. - Ох уж мне это твоё благородство! - Тем более, что сейчас ты уволилась с работы...
- Откуда ты знаешь? - Впрочем, я уже ничему не удивляюсь.
- Сергей - мой старый приятель, ты же знаешь. Рассказал за бутылкой пива, как водится.
- Зачем ты звонишь? - Наконец до меня доходит, что нужно спросить, к чему вообще весь этот бессмысленный фарс, непонятно куда ведущий.
- Просто хотел услышать твой голос. - Пауза. - Ну, и убедиться, что ты не передумала.
- Не передумала, - эхом отзываюсь я. - Убедился?
- Да. А можно, я заеду сейчас? - Мне ужасно опротивел твой голос и все эти твои якобы джентельменские манеры, но я держусь.
- Нет, нельзя.
- Почему? У тебя уже кто-то есть? - Притворно обижаешься ты.
- Отстань.
- Значит, нет? - Ты нарочито расстроенно цокаешь языком. - Упущение с твоей стороны, дорогая. Что ж, до скоро тогда.
- Не видеть бы тебя никогда больше. Пока.
И снова бреду в кухню. Чай подостыл, а вот бутерброд лежит в первозданном состоянии. У меня такая привычка: сначала я съедаю то, что можно съесть, а потом допиваю чай. Вот и сейчас - через пару минут в руках остаётся только наполовину полная, наполовину пустая чашка. На звонок в дверь реагирую резким поворотом головы, но встаю и иду к двери медленно. Не смотрю в глазок, не задаю вопросов. Просто открываю.
Кирилл не церемонится и входит, ловко закрывая за собой дверь со сложным замком. Он обнимает меня за плечи, кажется, снимает ботинки ногами и куда-то ведёт.
В комнату?
- Родная, ты бы, может, накинула чего на себя...
Я удивлённо смотрю на него, неожиданно выйдя из плена своих мыслей. В руках продолжаю сжимать чашку, а из одежды на мне по-прежнему только рубашка. Послушно отставляю на и так заваленный стол кружку, надеваю халат и снова беру свой чай. А Кирилл уже сидит в кресле и выжидательно смотрит на меня. Не знаю, с чего начать, что сказать ему, как выразить то, что у меня сейчас на душе. Сажусь на пол и глупо смотрю на человека, которого не видела, кажется, очень долгое время. Месяцы, годы?
Вдруг я просто, ни с того, ни с сего начинаю плакать. Сначала слёзы просто катятся из глаз, потом начинаю всхлипывать, а следом захожусь в истерике. И уже не разбираю ничего, трясусь от нервного перенапряжения, усталости, боли, обиды, плачу навзрыд, кричу, ругаюсь.
Он подхватывает меня на руки и... относит к окну. Сажает на подоконник, продолжая крепко сжимать в объятиях, открывает створку, садится рядом.
- Тише, не плачь. Посмотри туда, - он кивает головой вниз.
Я, всё ещё всхлипывая и сотрясаясь от рыданий, чуть ослабляю хватку пальцев, сжимающих его футболку, поворачиваю голову и смотрю на город. От волнения дух захватывает, я удивлённо хлопаю ресницами и открываю рот, словно пытаюсь поймать побольше воздуха.
- Всё это - наше. Понимаешь, наше? А ты ревёшь!
В голове будто переключатель какой-то щёлкнул. Улыбка становится всё шире, с притворной злобой ударяю его ладошкой в грудь. Несильно, но ощутимо.
- Я не реву...
- А что ты делаешь? - Прерывает он, не давая мне сказать ни слова. - Подумай сама, ни на что другое это не похоже.
Мы молчим, думая каждый о своём, глядя вниз на наш беспокойный город.
- Ты ведь хотела, чтобы я забрал тебя отсюда?
- Не знаю. - Так же честно, как и прежде, отвечаю я. - Вообще, мне тут нравится, но слишком тяжело, ты ведь пон...
- Тссс! - Кирилл прижимает палец к моим губам и всем, даже строгостью взгляда, призывает к молчанию. - Не говори ничего. Увезу тебя - и всё.
- А как же Наташа? - растерянно бросаю я, словно в попытке удержаться за что-то.
- Хей, у нас двушка. Пока ты не найдёшь работу и не будешь уверена в том, что можешь жить одна, будешь жить с нами.
- Но... эммм... Я думала...
- Нет, белобрысая, ты никогда не думала! - Восклицает этот самовлюблённый идиот и треплет меня по волосам.
- Я всё маме расскажу, - притворно насупилась я, уперев руки в боки.
Мы смеёмся. Смеёмся и смотрим друг на друга, словно поверить не можем своему счастью. Счастью, что мы есть друг у друга. Наконец, отсмеявшись, мы словно по команде слезаем с подоконника, и я закрываю окно.
- И к маме надо будет съездить. Давно ты у неё была?
- Недели... месяца два... или три как... - Начинаю растерянно бормотать я.
- Да, вот и я тоже давненько.
"Когда мой Кирюха чувствует себя виноватым, у него всегда такое выражение лица", - с теплом думаю я. Впрочем, пока я думаю, он уже выгребает мои вещи из шкафов.
- Эй, так нечестно, вообще-то! Мало ли что у меня там в ящиках! Я тебе не разрешала в них лезть.
- Глупая ты. - Он машет рукой и выходит из комнаты. В кухню, вестимо.
- Чай остыл, - кричу я ему вслед. - Чайник вскипяти ещё раз.
Он вдруг возвращается в комнату и смотрит на меня убийственным взглядом. А потом берёт мою чашку, неведомо как пережившую мою истерику на полу у кресла, и уносит в кухню.
Господи, у меня самый лучший на свете брат!
читать дальшеЩурюсь и недовольно закрываю лицо рукой от солнечного света, но уже поздно. Я проснулась. Прекрасно понимая, что больше мне не уснуть, я медленно стаскиваю с себя одеяло и буквально вытекаю на пол с кровати. Тяжело вздыхаю, потягиваюсь и встаю с пола. Взгляд машинально падает на календарь, и я снова непроизвольно морщусь и спешу отвести глаза. Шлёпаю босыми ногами на кухню, включаю чайник, зеваю, прикрывая рот левой рукой, а правой открываю шкафчики в поисках съестного.
Когда нехитрый завтрак наконец готов, сажусь на стул. Смотрю в окно невидящим взглядом. Руки сжаты в замок вокруг чашки, а мысли... явно где-то не здесь. Отпиваю горячий чай, отставляю его в сторону и выхожу из кухни.
В комнате ничего не изменилось за последние двадцать минут - та же кровать в хаосе, тот же стол, заваленный книгами, тот же ноут, лежащий на стуле, тот же календарь, хитро смотрящий со стены, маскирующийся за взглядом весьма милого котёнка. Стараясь не глядеть на него, подхожу и беру со стола телефон. В смсках бардак, в списке вызовов - тем более. Чистить всё это нет ни времени, ни настроения. Да и зачем чистить, если даже то, что не сохранит память телефона, услужливо сбережёт моя собственная? Список контактов, две первых буквы, набор номера. Гудки.
- Алло, Даша? - голос в трубке нерешительный, удивлённый.
- Привет, Кирилл. Ты извини, если я рано.
- Нет, что ты! Как раз вовремя. - Повисает тишина. - Как у тебя дела?
- Чай на кухне стынет. - Отстранённо бросаю я. - С работы уволилась. А ещё - ты был прав.
Неловкое молчание. Я даже знаю, что он делает в эти секунды. Вот он выгребает из шкафа одежду, вот идёт к ванной за расчёской... Со стопроцентной вероятностью могу сказать, что сейчас Кирилл крутит её в руках, словно не зная, как ей пользоваться, и вдруг говорит:
- Выходит, что не очень-то и прав. Мне приехать?
Знаю, что он проглотил вопрос "Ты там же живёшь?", потому что боится на него ответа. Или не хочет слышать.
- Да.
И я кладу трубку, не сказав ни слова на прощанье, не попытавшись ничего объяснить... Даже себе. Молча подхожу к календарю и срываю его со стены. Почти любовно поглаживаю его, отношу к столу и кладу задней стороной вверх. И тут звонит телефон. Смотрю на дисплей с невыразимой грустью, но пересиливаю себя и беру трубку.
- Да?
- Милая, ты не спишь?
- А ты надеялся меня разбудить? - Тяжело дышу, на всякий случай опускаюсь на кровать, словно боюсь, что упаду в обморок или забьюсь в припадке.
- Вообще-то нет, но если тебе нужен повод для скандала, то могу сказать, что да. Так устроит? - Деловито интересуется голос из трубки.
- Вадик, не пойти бы тебе..? - Как-то уж очень неуверенно говорю я.
- Вечно ты так со мной. А я ведь...
- Мне не нужна твоя квартира. И ничего от тебя не нужно. - Отчеканиваю тем самым голосом, который всегда ставил тебя в тупик. Кажется, и на этот раз получилось. Странно, я неспециально. Инстинктивно так получается.
- Нет. Я же сказал, что намерен оставить её тебе. - Ох уж мне это твоё благородство! - Тем более, что сейчас ты уволилась с работы...
- Откуда ты знаешь? - Впрочем, я уже ничему не удивляюсь.
- Сергей - мой старый приятель, ты же знаешь. Рассказал за бутылкой пива, как водится.
- Зачем ты звонишь? - Наконец до меня доходит, что нужно спросить, к чему вообще весь этот бессмысленный фарс, непонятно куда ведущий.
- Просто хотел услышать твой голос. - Пауза. - Ну, и убедиться, что ты не передумала.
- Не передумала, - эхом отзываюсь я. - Убедился?
- Да. А можно, я заеду сейчас? - Мне ужасно опротивел твой голос и все эти твои якобы джентельменские манеры, но я держусь.
- Нет, нельзя.
- Почему? У тебя уже кто-то есть? - Притворно обижаешься ты.
- Отстань.
- Значит, нет? - Ты нарочито расстроенно цокаешь языком. - Упущение с твоей стороны, дорогая. Что ж, до скоро тогда.
- Не видеть бы тебя никогда больше. Пока.
И снова бреду в кухню. Чай подостыл, а вот бутерброд лежит в первозданном состоянии. У меня такая привычка: сначала я съедаю то, что можно съесть, а потом допиваю чай. Вот и сейчас - через пару минут в руках остаётся только наполовину полная, наполовину пустая чашка. На звонок в дверь реагирую резким поворотом головы, но встаю и иду к двери медленно. Не смотрю в глазок, не задаю вопросов. Просто открываю.
Кирилл не церемонится и входит, ловко закрывая за собой дверь со сложным замком. Он обнимает меня за плечи, кажется, снимает ботинки ногами и куда-то ведёт.
В комнату?
- Родная, ты бы, может, накинула чего на себя...
Я удивлённо смотрю на него, неожиданно выйдя из плена своих мыслей. В руках продолжаю сжимать чашку, а из одежды на мне по-прежнему только рубашка. Послушно отставляю на и так заваленный стол кружку, надеваю халат и снова беру свой чай. А Кирилл уже сидит в кресле и выжидательно смотрит на меня. Не знаю, с чего начать, что сказать ему, как выразить то, что у меня сейчас на душе. Сажусь на пол и глупо смотрю на человека, которого не видела, кажется, очень долгое время. Месяцы, годы?
Вдруг я просто, ни с того, ни с сего начинаю плакать. Сначала слёзы просто катятся из глаз, потом начинаю всхлипывать, а следом захожусь в истерике. И уже не разбираю ничего, трясусь от нервного перенапряжения, усталости, боли, обиды, плачу навзрыд, кричу, ругаюсь.
Он подхватывает меня на руки и... относит к окну. Сажает на подоконник, продолжая крепко сжимать в объятиях, открывает створку, садится рядом.
- Тише, не плачь. Посмотри туда, - он кивает головой вниз.
Я, всё ещё всхлипывая и сотрясаясь от рыданий, чуть ослабляю хватку пальцев, сжимающих его футболку, поворачиваю голову и смотрю на город. От волнения дух захватывает, я удивлённо хлопаю ресницами и открываю рот, словно пытаюсь поймать побольше воздуха.
- Всё это - наше. Понимаешь, наше? А ты ревёшь!
В голове будто переключатель какой-то щёлкнул. Улыбка становится всё шире, с притворной злобой ударяю его ладошкой в грудь. Несильно, но ощутимо.
- Я не реву...
- А что ты делаешь? - Прерывает он, не давая мне сказать ни слова. - Подумай сама, ни на что другое это не похоже.
Мы молчим, думая каждый о своём, глядя вниз на наш беспокойный город.
- Ты ведь хотела, чтобы я забрал тебя отсюда?
- Не знаю. - Так же честно, как и прежде, отвечаю я. - Вообще, мне тут нравится, но слишком тяжело, ты ведь пон...
- Тссс! - Кирилл прижимает палец к моим губам и всем, даже строгостью взгляда, призывает к молчанию. - Не говори ничего. Увезу тебя - и всё.
- А как же Наташа? - растерянно бросаю я, словно в попытке удержаться за что-то.
- Хей, у нас двушка. Пока ты не найдёшь работу и не будешь уверена в том, что можешь жить одна, будешь жить с нами.
- Но... эммм... Я думала...
- Нет, белобрысая, ты никогда не думала! - Восклицает этот самовлюблённый идиот и треплет меня по волосам.
- Я всё маме расскажу, - притворно насупилась я, уперев руки в боки.
Мы смеёмся. Смеёмся и смотрим друг на друга, словно поверить не можем своему счастью. Счастью, что мы есть друг у друга. Наконец, отсмеявшись, мы словно по команде слезаем с подоконника, и я закрываю окно.
- И к маме надо будет съездить. Давно ты у неё была?
- Недели... месяца два... или три как... - Начинаю растерянно бормотать я.
- Да, вот и я тоже давненько.
"Когда мой Кирюха чувствует себя виноватым, у него всегда такое выражение лица", - с теплом думаю я. Впрочем, пока я думаю, он уже выгребает мои вещи из шкафов.
- Эй, так нечестно, вообще-то! Мало ли что у меня там в ящиках! Я тебе не разрешала в них лезть.
- Глупая ты. - Он машет рукой и выходит из комнаты. В кухню, вестимо.
- Чай остыл, - кричу я ему вслед. - Чайник вскипяти ещё раз.
Он вдруг возвращается в комнату и смотрит на меня убийственным взглядом. А потом берёт мою чашку, неведомо как пережившую мою истерику на полу у кресла, и уносит в кухню.
Господи, у меня самый лучший на свете брат!
@темы: fairy-tales